Неточные совпадения
«Варвара Андреевна, когда я был еще очень молод, я составил себе идеал женщины, которую я полюблю и которую я буду счастлив назвать своею
женой. Я прожил длинную жизнь и теперь
в первый раз встретил
в вас то, чего искал. Я люблю вас и
предлагаю вам руку».
Дарья Александровна подошла к остановившемуся шарабану и холодно поздоровалась с княжной Варварой. Свияжский был тоже знакомый. Он спросил, как поживает его чудак-приятель с молодою
женой, и, осмотрев беглым взглядом непаристых лошадей и с заплатанными крыльями коляску,
предложил дамам ехать
в шарабане.
— Пойдемте чай пить, —
предложила жена. Самгин отказался, не желая встречи с Кутузовым, вышел на улицу,
в сумрачный холод короткого зимнего дня. Раздраженный бесплодным визитом к богатому барину, он шагал быстро, пред ним вспыхивали фонари, как бы догоняя людей.
Когда он пришел
в дом, приказчик, особенно радостно улыбаясь,
предложил обедать, выражая опасение, чтобы не переварилось и не пережарилось приготовленное его
женой с помощью девицы с пушками угощение.
Мельник побежал будить
жену,
предложил мне сам, наконец, переночевать
в избе; но я предпочел остаться на открытом воздухе.
Витберг, обремененный огромной семьей, задавленный бедностью, не задумался ни на минуту и
предложил Р. переехать с детьми к нему, на другой или третий день после приезда
в Вятку его
жены. У него Р. была спасена, такова была нравственная сила этого сосланного. Его непреклонной воли, его благородного вида, его смелой речи, его презрительной улыбки боялся сам вятский Шемяка.
— Людмила Андреевна! — сказал он, торжественно протягивая ей руку, — я
предлагаю вам свою руку, возьмите ее? Это рука честного человека, который бодро поведет вас по пути жизни
в те высокие сферы,
в которых безраздельно царят истина, добро и красота. Будемте муж и
жена перед Богом и людьми!
Но матушка рассудила иначе. Работы нашлось много: весь иконостас
в малиновецкой церкви предстояло возобновить, так что и срок определить было нельзя. Поэтому Павлу было приказано вытребовать
жену к себе. Тщетно молил он отпустить его,
предлагая двойной оброк и даже обязываясь поставить за себя другого живописца; тщетно уверял, что
жена у него хворая, к работе непривычная, — матушка слышать ничего не хотела.
Чуть свет являлись на толкучку торговки, барахольщики первой категории и скупщики из «Шилова дома», а из желающих продать — столичная беднота: лишившиеся места чиновники приносили последнюю шинелишку с собачьим воротником, бедный студент продавал сюртук, чтобы заплатить за угол, из которого его гонят на улицу, голодная мать, продающая одеяльце и подушку своего ребенка, и
жена обанкротившегося купца, когда-то богатая, боязливо
предлагала самовар, чтобы купить еду сидящему
в долговом отделении мужу.
Про него рассказывают, что когда он, идучи морем на Сахалин, захотел
в Сингапуре купить своей
жене шёлковый платок и ему
предложили разменять русские деньги на доллары, то он будто бы обиделся и сказал: «Вот еще, стану я менять наши православные деньги на какие-то эфиопские!» И платок не был куплен.
— Как бы то ни было — вы все-таки, к сожалению, моя
жена. Не могу же я вас прогнать… и вот что я вам
предлагаю. Вы можете сегодня же, если угодно, отправиться
в Лаврики, живите там; там, вы знаете, хороший дом; вы будете получать все нужное сверх пенсии… Согласны вы?
В заключение судья приглашал Ольгу развлечься и
предлагал познакомить ее с своею
женой.
— А что я позволю себе
предложить вам, господин юнкер? Я от роду человек не питущий, и вся наша фамилия люди трезвые. Но есть у меня вишневая наливочка, знатная. Спирту
в ней нет ни капельки, сахар да сок вишневый, да я бы вам и не осмелился… а только очень уже сладко и от нервов может помогать.
Жена моя всегда ее употребляет рюмочку, если
в расстройстве. Я сейчас, мигом.
— Николай Всеволодович, мне какой-то капитан, называющий себя вашим родственником, братом вашей
жены, по фамилии Лебядкин, всё пишет неприличные письма и
в них жалуется на вас,
предлагая мне открыть какие-то про вас тайны. Если он
в самом деле ваш родственник, то запретите ему меня обижать и избавьте от неприятностей.
После того как Сениэль разорился и остался только один платеж, по которому заплатить было нечем, Гез
предложил Сениэлю спасти тщательно хранимое, как память о
жене, судно, которое она очень любила и не раз путешествовала на нем, — фиктивной передачей его
в собственность капитану.
— Граждане, товарищи, хорошие люди! Мы требуем справедливости к нам — мы должны быть справедливы друг ко другу, пусть все знают, что мы понимаем высокую цену того, что нам нужно, и что справедливость для нас не пустое слово, как для наших хозяев. Вот человек, который оклеветал женщину, оскорбил товарища, разрушил одну семью и внес горе
в другую, заставив свою
жену страдать от ревности и стыда. Мы должны отнестись к нему строго. Что вы
предлагаете?
Белогубов. Как угодно! Я от души
предлагал. Я, братец, зла не помню, не
в вас. Мне только жаль смотреть на вас с
женой с вашей. (Отходит к Юсову.)
— Послушайте, Африкан Семеныч! — начал Лежнев, и лицо его приняло серьезное выражение, — послушайте: вы знаете, и
жена моя знает, что я
в последнее время особенного расположения к Рудину не чувствовал и даже часто осуждал его. Со всем тем (Лежнев разлил шампанское по бокалам) вот что я вам
предлагаю: мы сейчас пили за здоровье дорогого нашего брата и его невесты; я
предлагаю вам выпить теперь за здоровье Дмитрия Рудина!
— Вот и люби меня эдак же, —
предложил Пётр, сидя на подоконнике и разглядывая искажённое лицо
жены в сумраке,
в углу. Слова её он находил глупыми, но с изумлением чувствовал законность её горя и понимал, что это — умное горе. И хуже всего
в горе этом было то, что оно грозило опасностью длительной неурядицы, новыми заботами и тревогами, а забот и без этого было достаточно.
— Ну, душка, извини, — говорил Масуров, подходя к
жене, — счастие сначала ужас как везло, а под конец как будто бы какой черт ему нашептывал: каждую карту брал, седая крыса. Ты не поверишь:
в четверть часа очистил всего, как липку;
предлагал было на вексель: «Я вижу, говорит, вы человек благородный».
Из-за нее виднелась другая дама, тоже словно рассерженная, ее мать. Владимир Сергеич отворил дверцы кареты,
предложил жене руку. Помпонский пошел с его тещей, и обе четы отправились по Невскому
в сопровождении невысокого черноволосого лакея
в гороховых штиблетах и с большой кокардой на шляпе.
Гневышов. Все есть! Хотя я
в настоящее время стеснен
в деньгах, но я не забыл своей обязанности, и у меня пятнадцать тысяч готовы для вас. Моя
жена… она так великодушна, что
предлагает столько же, чтоб…
Отдохнув немного после свадебного шуму, новые мои родители начали
предлагать мне, чтобы я переехал с
женою в свою деревню, потому что им-де накладно целую нас семью содержать на своем иждивении. Я поспешил отправиться, чтобы устроить все к нашей жизни — и, признаться, сильное имел желание дать свадебный бал для всех соседей и для тех гордых некогда девушек, кои за меня не хотели первоначально выйти. Каково им будет глядеть на меня, что. я без них женился! Пусть мучатся!
— Ого! — засмеялся он и вытянул шею, чтобы увидеть
в зеркале лицо
жены, которая продолжала стоять к нему спиной и поправлять прическу. — Ого! — повторил он. — Знаешь, очень возможно, что мне
предложат приват-доцентуру по общей патологии. Этим пахнет.
Она никуда не выезжала, иногда только Михайла Степанович
предлагал жене проехаться
в карете, одной, и тут кучеру и лакею давалась инструкция, какими улицами ехать.
В той же тетради она смело
предлагала себя доктору Шевыреву, но только
в жены и только с тем условием, чтобы он оставил посещения «Вавилона» и шампанское, и доказывала, что это будет выгоднее: как
жене он не будет платить ей жалованья, а стол останется все равно тот же.
Петр Васильич не переставал к ней ездить; он по-прежнему был ее самым близким другом, и потому нисколько не удивительно, что, оставшись однажды наедине с нею, он глянул ей
в лицо и преспокойно
предложил ей быть его
женою…
Войско оцепляло усадьбу и держало караулы; свободные солдатики хозяйничали
в крестьянских избах, исполненных всякой тоски и унылости. Начальство, состоящее из разных наехавших сюда гражданских и военных лиц, собралось на мужской половине второго этажа. Здесь был и Ворошилов, и его землемер Андрей Парфеныч, и старый генерал Синтянин, приехавший сюда узнать о
жене. Эти три последние лица сами
предложили себя
в понятые к предстоящему осмотру тела.
— Откровенно говоря, мне сделать это чрезвычайно неудобно. Вы знаете, Варвара Васильевна — двоюродная сестра моей
жены. На меня и так все косятся за мой последний доклад о недостатках постановки народного образования
в нашей губернии; если же я
предложу сделать, что вы желаете, то все скажут, что я «радею родному человечку» [Заимствование у А. С. Грибоедова (см. комедию «Горе от ума», действие 2, явление 4).].
"Однодворец"после переделки, вырванной у меня цензурой Третьего отделения, нашел себе сейчас же такое помещение, о каком я и не мечтал! Самая крупная молодая сила Александрийского театра — Павел Васильев — обратился ко мне. Ему понравилась и вся комедия, и роль гарнизонного офицера, которую он должен был создать
в ней. Старика отца, то есть самого"Однодворца", он
предложил Самойлову, роль старухи,
жены его, — Линской, с которой я (как и с Самойловым) лично еще не был до того знаком.
В Москве одна родственница (
жена дяди, со стороны матери моей), старушка, жившая на свою ренту, сама
предложила мне шестьсот рублей, тогдашними шестипроцентными билетами.
—
В таком случае, мсье, я
предложу вам другой системы, подешевле. Вот, не угодно ли посмотреть? Выбор у нас громадный, на разные цены… Например, этот револьвер системы Лефоше стоит только восемнадцать рублей, но… (приказчик презрительно поморщился)… но, мсье, эта система уже устарела. Ее покупают теперь только умственные пролетарии и психопатки. Застрелиться или убить
жену из Лефоше считается теперь знаком дурного тона. Хороший тон признает только Смита и Вессон.
Когда Васильеву приходилось по костюму или по манерам узнавать на улице падшую женщину или видеть ее изображение
в юмористическом журнале, то всякий раз он вспоминал одну историю, где-то и когда-то им вычитанную: какой-то молодой человек, чистый и самоотверженный, полюбил падшую женщину и
предложил ей стать его
женою, она же, считая себя недостойною такого счастия, отравилась.
Мысль эта,
в связи с предстоящим ему отъездом за границу
в свите государя, не давала ему покоя. Он
предложил жене уехать
в Грузино, но, как мы видели, болезнь матери заставила ее вернуться
в Петербург.
Жена смотрителя
предложила посмотреть
в дорожной сумке, висевшей на ремне через плечо у найденной на дороге молодой женщины. Там действительно оказалось метрическое свидетельство на имя Бориса, незаконнорожденного сына девицы Марии Толстых.
Дарья Николаевна с покорностью, которую ни на минуту нельзя было заподозрить притворною, слушала россказни Глафиры Петровны, видимо, вдумываясь
в ее слова, отвечала толково, не торопясь, что ценила
в людях генеральша,
предлагала ей со своей стороны вопросы и рисовала планы будущего хозяйства
в доме и имениях Глеба Алексеевича. Салтыкова приходила
в положительный восторг от хозяйственной сметки, практичности будущей
жены ее любимого племянника.
Граф Алексей Андреевич
предложил своей
жене отправиться на лето
в Грузино, куда сам рассчитывал наезжать лишь изредка, занятый множеством государственных дел, осложненных все еще продолжавшейся войной с Наполеоном на прусской территории.
— Я не подозревала обмана, отдалась моему мужу, который через месяц объявил мне
в глаза, что я ему не
жена, а любовница, и
предложил заплатить мне…
С Верой Ивановной Стягин как бы избегал разговора и тотчас же после обеда
предложил ей поехать к Лебедянцеву, узнать,
в каком состоянии его
жена, и попросить его побывать на другой день хоть на минутку. Он отправил свою чтицу, чувствуя, что если она останется весь вечер, то,
в антрактах между чтением, он непременно должен будет предупредить ее о приезде Леонтины, а может быть, не удержится и скажет что-нибудь лишнее.
Борьба великодушия между матерью и дочерью, окончившаяся тем, что мать, жертвуя собой,
предложила свою дочь
в жены своему любовнику, еще и теперь, хотя уже давно прошедшее воспоминание, волновала капитана.